Глава IX   Прежде чем Индреку удалось наконец вырваться от директора, ему пришлось еще несколько раз возвращаться,— и с порога, и даже с середины лестницы — так как директору снова и снова приходили в голову разные важные мысли, которые он должен был немедленно высказать.

Явился один лишь Тигапуу, как дежурный, хотя эти комнаты никогда не входили в сферу его власти. Он вызвал Юрку с метлой, совком и ведром, и немного погодя от Гете и Шиллера осталась лишь горсточка пыли. Юрка подобрал и лебедя и даже попытался смести в кучу его разлетевшиеся по комнате перья.

  Sic transit gloria mundi,— глубокомысленно 'произнес при виде всего этого Слопашев; его гнев улетучился, едва лишь он сравнил свою судьбу с судьбой Гете, Шиллера и лебедя; Войтинскии же не переставал удивляться:

  Ей-богу, ничего не понимаю. Хочу открыть дверь, дверь заперта. Потом раздается страшный шум, страшный крик, и, когда дверь наконец открывается, вы, Александр Матвеич, лежите на полу недвижимый, а по комнате летает пыль и пух. Ей-богу, ничего не понимаю.

  Все проклятые Гете и Шиллер виноваты, не то я бы его уложил,— бахвалился Слопашев у себя в комнате и, опрокинув рюмку, добавил шутливо: — Хорошо еще, что это оказались Гете и Шиллер, будь это Пушкин или Толстой, я был бы сейчас покойником.

  Ей-ей,— согласился Войтинскии,—будь это Пушкин, вы непременно были бы покойником.

Немного погодя настроение друзей вновь поднялось. Это только раззадорило учеников — им захотелось во что бы то ни стало испортить учителям настроение. Но прежние каверзы для этого уже не годились — учителя не реагировали больше ни на кошачьи концерты, ни на стук в дверь. Тогда кому-то пришла в голову мысль испытать, кто, разбежавшись, выше всех ударит ногами о стену комнаты Сло-пашева. Но, убедившись, что учителей и этим не проймешь, парни стали прыгать на дверь — бум, бум, бум! Это занятие оказалось настолько интересным, настолько заразительным, что в конце концов в нем приняли участие все, включая фона, князя и пана. Один только граф пренебрегал им,— сидя на краешке стола, он играл на балалайке, словно аккомпанируя прыжкам. Под конец даже Тигапуу забыл, что принадлежит к блюстителям порядка, и тоже начал прыгать — он хотел показать, как следует прыгать по-настоящему. Все сильнее и сильнее разбегаясь, бросался он на дверь, пока не выбил филенку и вместе с ней не влетел в комнату Слопашева. Это произошло столь неожиданно, что все так и замерли на месте с раскрытыми ртами. Первым подал голос Войтин-

ский:

— Господи! Да что же это такое? Ведь дверь не

была заперта.

— Да, дверь была отперта,— подтвердил и Сло-

пашев.

Эти слова вернули оторопевшего Тигапуу к действительности и указали ему путь к спасению.

— Нет, дверь была заперта,— сказал он и бросился к двери, словно желая доказать правоту своих слов. На самом же деле он сперва повернул ключ, а затем уже подергал дверь.— Сами видите, что заперта!— крикнул он в притворном негодовании.

Через пролом в двери в комнату заглядывали ухмыляющиеся физиономии. Граф по-прежнему сидел на краешке стола и тренькал на балалайке.

Оглавление