— Что это сегодня происходит? — растерянно вопрошал Войтинский.— Не вы ли заперли дверь,
Александр Матвеич?
— Так вы же пришли последним, Иван Васильевич, а не я,— ответил Слопашев.
— Не знаю, кто ее запер, но вы же своими глазами видите, что она заперта,— продолжал Тигапуу.
118
— Ну и что ж, что заперта,— сообразил наконец Слопашев.— Разве это значит, что ее можно выламывать?
На это Тигапуу заявил решительно и веско:
— Господа, сегодня я дежурный, поскольку господина Мауруса и Оллино нет дома. Ученики пожаловались мне: они не могут спать, потому что у вас в комнате не смолкают песни и смех. Когда я пришел сюда, то...
— Вон, наглец! — заорал Слопашев.
— Ладно!—проговорил Тигапуу с угрозой.— Весь дом сейчас под моим надзором, я за все отвечаю. Вот свидетели того, что произошло,-— бюсты, лебедь и прочее. А теперь я прошу тишины, иначе мне придется принять более решительные меры.
С этими словами Тигапуу направился прочь из комнаты, хотя и не представлял себе, что, собственно, ему теперь делать. Но в последнюю минуту история приняла благоприятный для него оборот — Войтинский сказал, пожевав губами:
— Зачем ссориться, господа? Гете и Шиллер разбиты, дверь тоже разбита, зачем же еще ссориться, господин Тигапуу.
— Я не люблю ссориться,— ответил Тигапуу, останавливаясь,— но если господа...
— Оставим это,— сказал теперь и Слопашев,— Иван Васильевич, безусловно, прав, зачем ссориться, раз все и без того перебито. Скажите лучше, как быть с дверью?
—• Это пустяки,— ответил Тигапуу.— Дверь я починю.
И он сразу же с помощью товарищей вставил филенку, приладил уцелевшие рейки и прибил их тоненькими гвоздиками.
— Поразительно! —воскликнули учителя.— Вы золотой человек. Можно вас угостить? — сказал Слопашев и принялся опрокидывать бутылки, однако ни в одной из них не оказалось ни капли.— Э-эх, пусто! — воскликнул он.— Хотел вам поднести, да, как видите, нет ничего. В другой раз, если позволите, в другой раз непременно.
Так Тигапуу и не удалось промочить сегодня горло.
—