Если женщина дьявол, значит, без дьявола нельзя,— заметил Слопашев.— А если есть дьявол, на что тогда человеку вечная жизнь? Нет, нет, если есть дьявол, то нет вечной жизни, вечного человека. Ведь не сошел же бог с ума: зачинать, рожать и растить человека лишь ради того, чтобы вечно его мучить? Благословил для того, чтобы отдать его в лапы вечного дьявола? Нет, нет! Либо человек вечен — и тогда нет ни дьявола, ни адских мук, либо человек смертен — и его невозможно мучить вечно. Так или иначе, но дьявол все-таки останется с носом. Но и после столь глубокомысленной беседы они не обрели покоя, потому что ученики не унимались, словно их сам дьявол подстрекал. Покой наступил только тогда, когда вернулся Оллино и начал свой обычный обход. Проходя через большую комнату, он услышал кряхтенье Войтинского, откинул занавеску
и спросил:
— Вы еще не спите, господин Войтинский?
— Нет, господин Оллино,— ответил тот.
— Почему же?
— Думаю о царстве небесном.
— Напрасный труд,— заметил Оллино,— смерть
все равно придет.
— Ей-богу, все равно придет,— согласился Войтинский.
На этом их разговор кончился, и Оллино проследовал в задние комнаты.