А на господина Мауруса, на Священное писание и на Иегову он нападает. Он хочет прославиться, хочет прославиться в Эстонии убийством бога. Понимаете? Первый богоубийца! Вместо этого он мог бы убить черта. Но нет, черта он не трогает, он нападает на бога, словно иначе ему не добраться до черта, сперва надо бога убрать. Паас хочет прославить и господина Мауруса, но господин Маурус не хочет прославиться убийством бога, потому что знает — он бессилен против бога. Господин Маурус стар, .он знает, что бог скажет инспектору, инспектор директору, директор куратору, куратор министру, а министр царю, что бога хотят убить. И тогда царь скажет министру, министр — полиции и жандармам, что у господина Мауруса убивают богов. Ну, посудите теперь сами, может ли господин Маурус идти против царя, его полиции и жандармов! Поэтому длинный Паас со своей славой должен уйти от нас. Пусть идет туда, нет ни царя, ни веры. Пусть едет во Францию, где есть президент и революция. Пусть едет туда. А господин Маурус останется в России, останется под милосердным крылом двуглавого орла, ибо эстонец любит своего
царя и его орла.
Так говорил господин Маурус, пока немного не успокоился. Но затем он обратился уже прямо к Ии-
дреку:
— Сколько вам надо времени, чтобы собрать свои
вещи?
— Полчаса,— ответил Индрек; пока директор говорил, он успел все обдумать.
— Скажем, час,— решил господин Маурус,—тогда вы как раз успеете на вечерний поезд, если хотите
ехать домой.
— Я не поеду домой,— заявил Индрек.
— Конечно, нет,— согласился директор,— ведь там знают, что господь бог еще жив, что он в полном здравии.
416
Когда Индрек ушел собирать свои вещи, чтобы уложить их в сундучок или завязать в узел, господин Маурус стал объяснять ученикам:
— Господин Маурус не может допустить, чтобы в его доме жил человек, посягающий на душу господа. Если бы этот человек пришел и сказал: «Уважаемый господин Маурус, мне страшно хочется убить, и поэтому я решил убить тебя»,— я оставил бы его, по крайней мере, на эту ночь под своим кровом, ведь не убьет же он за одну ночь Господина Мауруса. Но если этот человек хочет убить не господина Мауруса, а самого бога, который поставил господина Мауруса здесь директором, то старый седой Маурус не может не вмешаться. Ведь кто еще в этом доме защитит господа, если не господин Маурус. Может быть, господин Коо-ви? Нет, он не станет этого делать. Он скажет на манер русского лентяя: «Я с ним не служил, как же я стану его защищать?» Станет господин. Оллино защищать бога? Нет, и он не станет, он скажет: «Мой бог еще живет, какое мне дело до других». Может быть, за это возьмется Сикк,— ведь он силач? Нет, и он не возьмется. Он скажет: «Есть люди посильнее меня, пусть .они». А Вайнукягу? Он ответит: «Может, кто другой, я ведь еще на конфирмации не был». И так все. Кто же остается? Сам господин Маурус— он и служил вместе с богом, он и на конфирмации был, и если надо вступиться за господа, он готов схватиться даже с медведем, а то и с самим дьяволом. Такой уж человек старый Маурус.