— Это просто сумасшедший какой-то,— сказала госпожа Мальмберг.— Видите, что он наделал!
— Но ведь он так голоден,— вступилась за князя Рамильда.— Я бы тоже с ума сошла, если бы видела, что обед есть, а мне не дают. Другое дело, если бы его действительно не было.
— Он и раньше был сумасшедший, до того, как к нам поступил,— отозвалась госпожа Мальмберг.—-Ну да ничего, я его вылечу.
— Может быть, его еще дома голодом морили,— предположила Рамильда.— От голода у людей безумие наружу прорывается, обычно оно у них внутри сидит. Иначе почему же оно с голоду или с какого-нибудь горя начинается.
— Оставь свои глупости,— оборвала племянницу госпожа Мальмберг.
— Это не глупости, милая тетя,—возразила Рамильда.— Люди только потому не все с ума сходят, что у них нет большого горя. А случись большое горе, все была бы сумасшедшие. Как вот этот. Ты видела, какие у него были глаза? Знаешь, милая тетя, если бы нас с тобой постигло большое горе, у нас тоже были бы такие глаза.
— У него всегда такие глаза, хоть давай ему есть, хоть не давай.
— В таком случае лучше уж давай, милая тетя,— попросила Рамильда.— Зачем же его голодом морить, раз у него такие глаза,
—- Оставь меня в покое! — воскликнула госпожа Мальмберг.— Я сама знаю, что делаю. Уходи, уходи сейчас же!
— Иду... иду...— ответила Рамильда, но все-такиостановилась в дверях и сказала: —• А как он это здорово: поднимет обеими руками тарелки над головойи — трахх! И чашки! Бедные старые чашки! У них иручек-то уже не было. Или у некоторых еще оставались? — спросила Рамильда, обращаясь к Индреку.
— У некоторых еще оставались,— ответил тот,
—< Бедные ручки! Как подумаешь, что...
— Послушай, да уйдешь ли ты наконец! — продолжала гнать племянницу госпожа Мальмберг. Но не успела та открыть дверь, как столкнулась с господином Маурусом и Оллино.
—- Почему ты здесь?— спросил директор у дочери. -- Тут тебе не место.
— Я только пришла посмотреть,— ответила Рамильда.— Весь пол усеян.
— А теперь иди,— приказал директор, входя вместе с Оллино в столовую. Окинув взглядом следы разрушения, он с удовлетворением улыбнулся и сказал, обращаясь к Оллино и госпоже Мальмберг: — Жаль, что не всю посуду перебил, купил бы новую.