Щебеча, точно пташка, она скрылась за дверью вместе со своим большим счастьем. А Индрек почувствовал в сердце нежную грусть и первую боль.
Шли дни, проносились недели, а Индрек ничего не замечал. Казалось, его волнует только одно: появится барышня в условленный день в столовой, чтобы учить его немецкому языку, или нет. Он почти забросил все остальные предметы, только зубрил немецкую грамматику, читал немецкие книги и долбил немецкие слова. А если барышня не появлялась в столовой, Индрек ходил как потерянный, особенно если слышал, что барышня болтала здесь с кем-нибудь другим.
Кроме Индрека, еще многие, быть может, даже все, знали, где Рамильда взяла это имя и еще уйму других, которые казались столь прекрасными, что многие тут и там повторяли их про себя. Каждый выбрал себе одно из них, самое прекрасное, самое любимое, чтобы восхищаться им и поклоняться ему. За всеми этими прекрасными именами скрывалась одна-единственная женщина,— она прощебетала свои десять тысяч имен, и стадо опьяненных мужчин повторяло их за ней. Не удивительно, что Индрек тоже, сознательно или безотчетно, начал бормотать их, изменяя до последней возможности, творя все новые и новые имена. Это было развлечение, игра, которой можно было заниматься даже во время нудных уроков. Она
распространялась с такой быстротой и упорством, что могла, пожалуй, соперничать с песенкой графа, разница была лишь в том, что песню графа пели громко и хором, а имена каждый бормотал про себя.
Индрек понял это по-настоящему, только когда столкнулся из-за имени барышни с Тигапуу.
— Что ты бубнишь? — спросил Тигапуу Индрека недовольным тоном, слыша, как тот шепчет себе поднос: Римадла, Рамидла, Марильда, Миральда.
— Ничего,— ответил Индрек.
— Как это ничего, я же ясно слышал! — возразил Тигапуу.
— Что ты слышал? Ласточкин щебет: мидли-мад-ли, кидли-кадли.
— Нет, я слышал кое-что другое,— стоял на своем Тигапуу.
— Что же ты слышал в таком случае? — разозлился Индрек, выведенный из себя тоном Тигапуу.
— А то, что ты говорил, и я запрещаю тебе это, слышишь? — с угрозой проговорил Тигапуу.
— Что? Ты запрещаешь мне? Для того чтобы запрещать' в этом доме, другие найдутся.
— Ты вот чего дождешься, если не перестанешь,— пригрозил Тигапуу и сунул Индреку под нос кулак.
— Получишь по башке, если с кулаками полезешь!— отрезал Индрек.
— У нас не все парты с отломанными досками,— усмехнулся Тигапуу.
— Всегда найдется, чем по голове стукнуть,— ответил Индрек.