Глава XVIII   Дома Индрека тоже встретила яростным лаем чужая собака.

С большим трудом, держа в руках крепкую дубинку, пробрался он на гумно и закрыл за собой ворота, собака же, оставшись за воротами, продолжала обнюхивать его следы и лаять. Странное и жуткое впечатление произвела на Индрека эта злая чужая собака у ворот его родного дома; он долго лежал на сеновале, зарывшись в сено, и тщетно пытался уснуть. Как все меняется на белом свете! Наконец он уснул и проснулся лишь утром, когда отец поднялся на сеновал, чтобы сбросить лошадям сено.

—А-а, это на тебя, значит, ночью собака так свирепо лаяла,— сказал отец.

И принялся руками сгребать сено, чтобы сбросить лошадям в ясли. Индрек, все еще сидевший на сене, вдруг обратил внимание, с каким трудом нагибается отец, какие у него скрюченные пальцы. Именно пальцы бросились ему в глаза. Когда отец подошел к лестнице, собираясь спуститься вниз, Индрек шагнул к нему и протянул руку.

—И то верно,—- сказал отец,— мы еще руки друг другу не пожали, замотался я и забыл совсем.

Здороваясь, Индрек снова поразился, какие у отца скрюченные пальцы, а когда тот спускался по лестнице, парень пробормотал про себя, словно открыл какую-то истину:

—Скрюченные, совсем скрюченные, тут уж ничего не скажешь!

Но не только эту истину довелось Индреку открыть дома. Глаза матери при встрече с сыном так и засияли от радости, а между тем она робко отвела взгляд, как бы стыдясь той скорбной складки, что залегла вокруг ее силящегося улыбнуться, поблекшего, окруженного бесчисленными морщинами рта. Индрек много раз видел этот рот, но таким, как сегодня, видел его впервые. И ему почему-то показалось, что с тем, у кого такой скорбный рот, ни о чем не надо говорить, разве только случится что-нибудь серьезное, печальное тяжелое. Он так и не нашелся, что сказать матери 'произнес лишь пустые, обыденные слова. Мать тоже, казалось, тщетно искала, о чем заговорить. Только когда они остались одни, Индрек сказал:

—        У отца как руки-то скрючились.

Мать вздрогнула, обернулась и, взглянув сыну в глаза, спросила:

—        Откуда ты это взял?

А у самой так ласково блеснули глаза и скорбная складка у губ вроде немного разгладилась.

—        Я видел, как он на сеновале сено сгребал и спускался по лестнице: перекладин ему не обхватить пальцами, так он за столбы держался,— объяснил Индрек.

Мать отвернулась, да так и замерла, сгорбившись. И вдруг Индрек вспомнил какой-то давнишний случай — ведь и тогда мать стояла точно так же, сгорбившись. Но в тот раз это было на дворе, и она держала охапку хвороста.

Немного погодя мать спросила:

— Разве ты только сейчас это заметил?

— Только сегодня утром,— ответил Индрек.

—