торая отнюдь не была его женой, не спросив на то разрешения ни у самого господина Мауруса, ни у кого бы то ни было, и после того, как эта женщина пробыла в доме два дня и две ночи, причем ела и пила то, что подносил ей Юрка, он дал знать кое-кому из ребят, что у него скрывается некто, кто ест и пьет то, что он, Юрка, ему подносит. После этого некоторые из ребят заходили в Юркину каморку выпить и закусить, словно они праздновали Юркину свадьбу. Они праздновали в Юркиной каморке тайком: даже тогда, когда самого Юрки там не было, когда он с ведрами ходил от колодца к бочке и обратно. В сущности, из-за этих свадебных гостей все и произошло, Юрка же ни в чем не был виноват, ему только отвечать пришлось. Многие из тех, кого Юрка «отделывал», были уверены, что теперь Юрка полетит. Но Юрка отвечал самонадеянно:
— Ничего со мной не сделают, у меня есть козыри. Одно слово — и старик будет нем как рыба.
Сообразно с этим Юрка и держался — столь нагло и вызывающе, что господину Маурусу не оставалось ничего другого, как ерошить свою седую голову к бегать взад-вперед по комнате, крича:
— Этот человек с ума сошел, этот человек совсемс ума сошел! Столько воды и дров носил, что ему в голову ударило и он помешался!
— И вовсе я не помешался! — возражал Юрка.
— Вы теперь сами убедились, что этот человексумасшедший! — вопил господин Маурус.— Он превращает мой приличный дом, мое перворазрядноеучилище в бардак и еще говорит, что не помешался.Сумасшедший этот человек или нет? — обратилсягосподин Маурус к Индреку, который обвинялся втом, что он не знает, что творится в доме, а если изнает, то не говорит об этом.
— Я не знаю,— ответил Индрек.
Господина Мауруса точно булавкой кольнули. Он сноЕ?: принялся бегать по комнате и кричать:
—I Я сойду с ума, я сойду с ума из-за своего Юрки и мальчиков. Я позволяю этому верзиле годами бесплатно изучать греческий язык, а когда я его спрашиваю, сумасшедший Юрка или нет, он отвечает: «Не знаю». Понимаете? Он, сукин сын, осмеливается говорить господину Маурусу, что не знает. А что же вы знаете, если не знаете даже, сумасшедший ли Юрка. А господин Маурус сумасшедший или нет? Потерял я разум?— приставал директор, снова останавливаясь перед Индреком.
— Нет,— ответил Индрек. Но и этот ответ ужалил директора точно так же, как первый, старик опять заметался как безумный, продолжая кричать:
— Не Юрка, а вот кто сумасшедший, совсем сумасшедший! Он говорит, он осмеливается утверждать, что господин Маурус в своем уме. А господин Маурус не в своем уме. Разве человек, если он в своем уме, станет возиться с этим долговязым или -каким-то Юркой? Станет? Да никогда! Значит, господин Маурус не в своем уме. Вон Юрка: десять лет воду таскал, чтобы какой-то верзила мог изучать латынь, а на одиннадцатый взял да сошел с ума. Ну что это тебе, несчастному, вздумалось среди бела дня с ума сходить? — Директор остановился перед Юркой с таким выражением, как будто решил с ним помириться, по-видимому, это было все, что он смог придумать, пока
бегал и кричал.