Глава III   На следующее утро Индрек проснулся от звонка, Звонил самый обыкновенный колокольчик, какие слышишь на свадьбах, у дружек, или в рождественский сочельник, когда ты, счастливый и радостный, обгоняя всех, мчишься в темноте к дому — ведь там тебя ждет разостланное на полу сено или солома, а в комнате так вкусно пахнет всевозможными яствами, что и на дворе слышно.

И ученик начинал сначала. Но вскоре опять раздавался стук карандаша и нежный голос тянул:

—        В книге сказано: «И это случилось, дабы...»Поэтому еще раз.

Едва отвечающий успевал исправить и эту ошибку, как его постигала новая беда — «Папа римский» говорил ему вкрадчиво:

—        Дитя мое, вы опять все путаете и искажаете! Ведь там сказано «и», а не «да». Еще раз это место.

Особенно трудно было, отвечая, найти правильный тон. Индреку пришлось не раз испытать это на собственной шкуре.

—        Ветхий завет и катехизис — священное слово божие, а не сказка и не какая-нибудь древняя эстонская побасенка, которая есть не что иное, как богохульство,— поучал господин Вихалепп.— А священное слово божие настолько священно, что нам, грешным, не подобало бы и произносить-то его своими нечестивыми устами, но коль скоро мы произносим егоради спасения души, то должны при этом молитвенно складывать руки и говорить тихо и смиренно, каки подобает людям, сознающим свою вину и возносящим молитву. Посему не так, а вот как...

И господин Вихалепп показывал, как надлежит человеку произносить слово божие своими нечестивыми устами.

Несколько иное толкование священного слова божьего получал Индрек за утренней молитвой, на которую все перед началом занятий собирались в столовой; чтобы освободить место, столы и скамейки сдвигались на это время в угол.

Молитву читал сам господин Маурус, к тому же по такой древней и почтенной немецкой книге, что Либле называл ее «молитвенной капустой». Читая, господин Маурус опускал очки на самый кончик носа.

Уже на другой день Индрек понял, почему директор, читая молитву, сдвигает очки на столь неподобающее место. Индрек понял это, увидев, как господин Маурус вдруг прервал молитву, швырнул книгу на подоконник, точно разъяренный бык, ринулся в толпу учеников и схватил за шиворот Либле, который, присев с другим парнем на корточки, занимался коммерческими делами. Господин Маурус подтащил парней к окну и отодрал обоих за уши.

— Прохвост этакий,— накинулся он на Либле,— он мне всех мальчиков перепортит, погубит всю мою школу. А у самого волосы так коротко острижены, что и не ухватишь. Ну что делать господину Маурусу с этаким плешивым? Почему у тебя волосы такие короткие, что господину Маурусу и ухватиться не за что? Отвечай!

— Господин Маурус, вы же сами велели покороче остричься,— захныкал парень.

— Так коротко я не велел,— ответил директор.— Нужно так стричься, чтобы было за что ухватить, иначе как же я с тобой справлюсь. В следующий раз помни: не так коротко. А теперь будешь стоять здесь, рядом со мной, чтобы не смел больше портить моих мальчиков.