Глава XXIX   У Индрека никак не выходили из головы слова госпожи Ваарман о том, каким должен быть ее зять: «Сто рублей в месяц и к обеду домой». Однако, поразмыслив над ними, Индрек сказал себе:

Правда, ему было стыдно и тяжело, но он все же шел, словно искал огня в потухшем костре или был неопытным убийцей, которого неодолимо тянет взглянуть на место преступления.

Однажды он застал маленькую Тийну дома одну. Ноев ковчег был битком набит разным тряпьем и хламом, а сама Тийна ползала и валялась среди него, Увидев Индрека, она страшно обрадовалась и от избытка счастья бросилась ему на шею.

—' Как хорошо, что ты сегодня пришел,— сказала она,— сегодня никого нет дома. Теперь я могу все тебе рассказать. Знаешь, ведь Молли врет, когда говорит, что любит тебя. Она любит русского из соседнего дома, этого толстяка, а вовсе не тебя. Тебе она говорит так просто, на всякий случай, мама ее научила,— мол, если с русским что-нибудь случится, так ты будешь про запас, А сама Молли хочет выйти за русского и учит русский язык. Молли сперва не хотела, говорила, что он толстый, как бочка, и пьет. А маыа сказала: не беда, что толстый, больше будет дома сидеть. Она сказала: если мужчина не пьет и не курит, тогда он злой и слишком следит за женой. Выходит, что ты злой. А я этому не верю, и, когда я вырасту и бог исцелит мои ноги, я сама за тебя выйду. Полюблю тебя и выйду. Мне ты можешь верить, я — не Молли, которая все врет. Я не вру, и если я говорю, что полюблю тебя и выйду за тебя замуж, то, значит, непременно выйду. Ты не думай, будто я не понимаю, что значит замуж выйти. Отлично понимаю-Я вовсе не такая глупая, как считают мама и Молли. Замужество — это когда муж зарабатывает деньги, а жена готовит дома обед, ведь где же муж будет ость, если жена не приготовит. Ведь верно?

— Конечно,— подтвердил Индрек.

— А муж должен деньги зарабатывать, иначе жена не сможет ему готовить.

— Совершенно верно,— согласился Индрек.

— А знаешь, что мама и Молли думают? Они думают, что ты не сможешь зарабатывать сто рублей и приходить к обеду домой, а русский может. Потому-то Молли и любит теперь этого русского. А я выйду за тебя, даже если ты не будешь зарабатывать сто рублей, и маме нет до этого никакого дела. Но к обеду домой ты должен приходить, иначе мне будет ужасно скучно. Когда я вырасту и выйду замуж, ноги у меня будут здоровые и мне не захочется сидеть так долго одной, раз у меня будет муж, который обо мне заботится.

 

— Конечно,— заметил Индрек.

— Вот видишь, не такая уж я глупая, как считают.

— Ты умная девочка,— похвалил Индрек, а у самого было такое чувство, будто в груди у него растет глыба льда, которая почему-то жжет.

— Только не говори маме и Молли, что ты теперь все знаешь,— предупредила Тийна,— а то мне достанется, меня легко отшлепать, ведь я на своих костылях никуда не убегу. Разве что под кровать залезу или за шкаф, вот и все. Так что пожалей меня и продолжай к нам ходить, словно ты веришь тому, что говорит Молли, ведь теперь ты зйаешь, что я сделаю, когда вырасту и стану здоровой. Будешь меня навещать? — спросила наконец девочка, словно не доверяя Индреку.