«А что, если я возьму и начну с сегодняшнего дня зубрить, буду зубрить целое лето, ничего больше не стану делать, как только зубрить! А осенью сдам, скажем, экзамен на учителя. Смогу я тогда зарабатывать сто рублей в месяц и приходить к обеду домой? Смогу или нет? А если смогу, что запоют тогда госпожа Ваарман и ее дочь, кругленькая Молли?»
В самом деле, это была верная мысль, это была замечательная мысль, такая удивительная мысль, что Индрек начал даже знакомиться с различными программами учительской профессии, чтобы выбрать из них самую подходящую и выгодную. И он непременно вынес бы какое-нибудь решение и начал бы его осуществлять, если бы не ряд обстоятельств. Первым из них явилось приглашение к Ваарманам на вечеринку —- не то на день рождения, не то еще на какое-то торжество, в точности Индрек не знал.
Вообще в образе жизни Ваарманов произошла некоторая перемена, они как будто выбились из нужды. У них бывало теперь гораздо больше гостей, чем раньше, и госпожа Ваарман всегда находила чем их угостить — чашкой кофе или чая, куском булки или печеньем, конфетами или даже шоколадом. А веселье в этих комнатах с низкими потолками всегда било ключом, потому что гости были молоды и полны задора. Здесь бывали швеи и продавщицы, приказчики и мастеровые — приятели сына, а то забредал и какой-нибудь мелкий чиновник или ученик. Просто удивительно, сколько смеющихся ртов и сияющих глаз вмещалось иной раз в эту подвальную квартиру.
Когда Индрек вошел, гости танцевали одновременно в обеих комнатах, да с таким азартом, точно парились в бане на полке. Только пахло иначе. Индре-ку тоже вскоре стало жарко — дело в том, что Молли встретила его так, как будто между ними все было в полном порядке и виделись они лишь вчера или позавчера. А когда у Индрека бывало весело на душе, когда на его долю выпадало радостей больше, чем ему было необходимо, он тотчас же стремился их с кем-нибудь разделить, потому что никогда не копил радостей, не запасался ими впрок. Он схватил на руки бедняжку Тийну — та, поджав ноги, сидела на кровати — и начал с ней танцевать. Со здоровыми девушками ему танцевать не хотелось, а Молли не могла ведь все время танцевать только с ним.
— Надо танцевать,— сказал Индрек девочке, обхватившей его за шею слабыми ручонками.— Это не беда, что ноги до пола не достают, ты покрепче обними меня. Комары тоже ногами земли не касаются, а все-таки пляшут на солнце и крепко держатся за крылышки. Ты не смотри по сторонам, а то голова закружится. Ногам ничего, они никогда не закружатся.
— У меня не кружится голова,— сказала Тийна.— Не кружится?— спросил Индрек, продолжая
танцевать с девочкой посреди комнаты.— А теперь?
— Начинает,— ответила Тийна.— Покружись еще,это так приятно. Еще, еще!
В эту минуту из передней комнаты донесся непонятный шум, в котором выделялся чей-то знакомый возбужденный голос. Индрек вместе со всеми бросился туда и лицом к лицу столкнулся с господином Маурусом—тот стоял с непокрытой головой, в халате, комнатных туфлях и держал за руки двух плачущих девушек. Из-за их спин выглядывали Тигапуу,
Вайнукягу и Вутть.
— Вот они! — торжествующе воскликнул господин