Глава XXXII   Когда опустело последнее ласточкино гнездо, подоспела осень — только тогда она посмела нагрянуть, не раньше. В сарае сидела теперь только пестрая кошка и караулила мышей — они вместе с кошкой остались тут зимовать, ведь у них не было крыльев, чтобы улететь в далекие, теплые страны.

—        Сперва ничего, потом — кое-что,— засмеялсяКоови.

— Это тут ни при чем, это совсем другая категория,— ответил Мийлинымм.— Ведь человек все же кое-что. Или, по-твоему, нет?

— Такой же вопрос ты можешь задать о боге,— ответил Коови.

— Прошу не смешивать бога с человеком! — воскликнул Мийлинымм.

— Это почему же? — спросил Коови.— Откуда ты знаешь, кто кого создал?

— А разве это важно? — в свою очередь спросил Мийлинымм.— Курица или яйцо, яйцо или курица. Все равно, кто кого создал, только в конце концов созданный убьет создателя. Если, к примеру, бог создал человека, то последний человек убьет бога. Понимаешь? В философском смысле, конечно. Когда угаснет сознание человека, не будет больше и бога, каким бы обширным мир —- Weltall ¹ — ни был.

— Значит, если нет человека, то нет и мира, а? — спросил Коови.

— То есть как это? — во все горло крикнул Мийлинымм; именно такие дурацкие вопросы обычно и придавали остроту спору, мощь голосу и страстность тону, так что виноваты были отнюдь не Маркс и не Ницше, а Коови со своими вопросами.— Мир это факт, а бог — нет.

—        Откуда ты знаешь, что мир это факт? — опятьспросил Коови.— А вдруг мир такое же порождениечеловеческого мозга, как и бог? Может, он как математика или как музыка, а? Или ты думаешь, что уиндюка и дождевого червя мир такой же, как у нас стобой? Может быть, есть такие существа, которыевоспринимают наш земной шар не как нечто незыблемое и твердое, а как некую пустоту в мировом пространстве? Например, существо или сила, именуемаянами электричеством,— ведь оно примерно так и чувствует. Воздух для него настолько тверд, что даетискру, как камень, а железная проволока — точно дыра, просверленная в этой тверди, которой мы дышим.Разве не так?

— Но ведь человек не думает обо всех возможных мирах; его интересует лишь то, что принадлежит ему и что он в силах постичь. У лошади, может быть, свой мир и свой бог, но нам нет до этого никакого дела, поскольку мы — люди. Так что мои слова остаются з силе: мир это факт, а бог — нет. Мир извергает огонь из Везувия, а бог нет.