Главным носителем микроба был приехавший из Питера новый ученик, англичанин Золотарский — юноша лет восемнадцати, тощий, с очками на носу, горбоносый и толстогубый. Он умел так говорить и вести себя, что все невольно начинали считать его умнее себя. Когда он говорил, его толстогубый рот извергал всевозможные «измы», и, таким образом, к социализму, нигилизму и сверхчеловеку прибавились дарвинизм, атеизм и «завры», особенно последние, принесшие самому Зо-лотарскому прозвище «Завр». Этот тщедушный Завр ничего так не любил, как образно рассказывать о своих давно исчезнувших тезках; при этом он вставал на стул, на стол или на какой-нибудь другой высокий предмет, надувал щеки, разводил руками, вращал вытаращенными глазами, скалил зубы, среди которых один был золотой — единственный во всем училище,— вытягивал свою тонкую шею или вбирал ее в щуплые плечи, приседал на корточки, вставал на четвереньки, изображал горбатого, выпячивал грудь, откидывал голову или опускал ее. Это было представление, забавлявшее всех. Но, завладев таким образом общим вниманием, Золотарский вдруг спрашивал:
— А какой орган у животного самый важный? Что определяет его положение в природе — его пятиверш-ковые зубы или трехфутовые клыки, его рога или копыта? Нет, господа, все это ерунда. Главное сидит здесь.— Он стучал себя по лбу и продолжал: — Здесь находится этот главнейший орган, от которого все зависит. Не помогут ни зубы, ни клыки, ни быстрые ноги, ни широкие крылья, ни длина, ни высота тела, если
здесь ничего нет.
Он опять постучал себя по лбу, и сделал это так, что все поняли: только у него в этом месте лоб, у других же — пустота, в лучшем случае — полость.
— А у завров много было в этой колбе? Как вы думаете? Нет, очень мало. Ну и где же они теперь со
364
своей длиной и ростом? Где их клыки и зубы, их ноги н крылья! Пропали! Исчезли! Потому что у них здесь ничего не было,— он похлопал себя ладонью по лбу и продолжал.— А у меня здесь кое-что есть, поэтому с полным основанием можно заявить: истинный царь зазров не какой-нибудь пятнадцатисаженный атлантозавр или семисаженный бронтозавр, а я, Владимир Золотарский. Вам смешно, что я называю себя зав-ром, но ведь я подразумеваю человечество. Или, по-вашему, не годится сравнивать человечество с завра-ми? Но кто же правит сейчас миром? Некогда это был завр, а теперь я, завр завров. Опять смеетесь? Все вы забываете, что под словом «я» я подразумеваю человечество.
В самом деле, слушатели поминутно забывали, что оратор имел в виду человека вообще. Всем казалось, что он и впрямь ставит себя рядом с заврами, отсюда и смех. Но оратор продолжал, не обращая на смех никакого внимания:
— Или кто-нибудь считает, что слон важнее, чем я, Владимир Золотарский? Может быть, лев в чем-нибудь превосходит меня? А ружье вы знаете? Пулемет гкделн? Итак, я важнее какого угодно удава. Вы когда-нибудь слышали, чтобы завры изготовляли очки или чтобы бегемот играл на скрипке? А у меня есть очки, и я играю на скрипке — лучше, чем кто бы то ни было из вас. И я говорю: будь у меня пальцы чуть-чуть подлиннее, из меня получилась бы мировая знаменитость. Пальцы, а не талант, не мозг служат препятствием. Я уступаю дорогу другим, не соперничая. Пусть играет какой-нибудь Губерман !, я не стану играть, у него пальцы длиннее, чем у меня. Почему Паганини играл так хорошо? У него пальцы были длиннее, чем у кого бы то ни было, вот почему. Таланта хватало и у других, но пальцы были коротки, не дотягивались. Мозгов хватит. А у животных их не хватает, поэтому и развивался человек. Потребовался миллион животных — от инфузории до завра, чтобы
1 Знаменитый скрипач того времени.